Французское искусство XVII-XIX веков

До сих пор, знакомясь с крупнейшим музеем Франции, мы говорили преимущественно об искусстве других стран. Настало время обратиться к французскому искусству, начиная с XVII века, когда его роль в художественной жизни Европы становилась год от года значительней. Составить себе хронологически последовательную картину развития французского искусства в Лувре довольно трудно. Скульптура, как известно, выставлена отдельно. Живопись эпохи Возрождения находится в Малых кабинетах, полотна XVII века в Большой галерее, а картины XVIII-XIX веков в различных залах второго и третьего этажей.

Напомним, что XVII век в истории Франции - время сложения и расцвета абсолютизма. И если в начале столетия королю приходилось вести борьбу с феодальной аристократией и восставшим крестьянством, то уже в середине века он чувствовал себя безраздельным хозяином страны. Во французской культуре, как и в общественно-политической жизни, отчетливо обозначаются два периода. В первую половину века в искусстве существует несколько направлений, выступают крупные мастера. Луи Ленен и Никола Пуссен ясно обозначают амплитуду художественных исканий. Во вторую половину творческие индивидуальности растворяются в общем русле академического классицизма.

Показанные в Большой галерее картины братьев Антуана, Луи и Матье Лененов не поражают размерами или яркостью палитры. Не привлекают они внимание и занимательностью сюжета. Героями художников являются простые, внешне ничем не примечательные люди. Скромно или даже бедно одетые, они сидят или стоят в спокойных позах. Их окружают будничные предметы домашнего обихода, грубая мебель, орудия труда. "Территориально" расположенные между полотнами венецианцев XVI века и Рубенса, картины Лененов кажутся особенно сдержанными по колориту.

Ленены происходили из провинциального города Лена. Отсюда они принесли в столицу образы своих крестьян, интерес к миру обыденной природы. Почти забытые в XVII-XVIII веках, мастера были вновь открыты в XIX столетии и провозглашены родоначальниками национальной реалистической школы живописи. Самым талантливым был средний брат - Луи (1593-1648). Каждый образ в его жанровых картинах - это портрет человека со всеми особенностями характера. В "Крестьянской трапезе" (около 1643), например, запоминаются образы трех сидящих крестьян. Крайний справа - бедняк. Ссутулившись, неуверенно сидит он на стуле, сжав колени и нервно переплетая пальцы рук. У него обиженное, печальное выражение лица. Слева - более молодой, уверенный в себе человек. Он как бы медлит с ответом, попивая из рюмки вино. Крестьянин в центре - посредник между двумя другими. Он с тревогой смотрит в сторону бедняка. Психолог и знаток деревни, Луи Ленен подметил и разницу характеров, и социальную дистанцию между людьми. Несмотря на то что художник не скрывает бедность своих героев (некоторые босы, у многих рваные одежды), созданные им образы свободны от всякого налета жалостливого сострадания, просты, как сама жизнь. Герои Ленена сидят спокойно, как бы позируя. Таково впечатление от всех полотен художника, независимо от того, где происходит действие - в доме или на открытом воздухе. Картины, подобные "Возвращению с сенокоса" (около 1641), раскрывают еще одну сторону дарования Ленена - его мастерство пейзажиста. Неписанный в нежной серебристо-голубой, зеленовато-желтой гамме пейзаж говорит о любви художника к родной природе, с которой так тесно связана жизнь сельских тружеников.

Л. Ленен. Крестьянская трапеза. Ок. 1643 г.

Луи Ленен был первым французским живописцем, обратившимся к теме труда. В картине "Кузница" перед зрителем во весь рост стоит черноволосый кузнец. Он на минуту оторвался от работы и ждет, пока накалится железо. Красноватые отблески, падая на одежды собравшихся вокруг наковальни, оживляют почти монохромную колористическую гамму. Художник тонко улавливает взаимодействие искусственного и естественного света.

В своем интересе к миру простых людей, в стремлении монументально трактовать их образы Ленены не были одиноки. В XX веке западноевропейские исследователи вновь и вновь открывают забытых в период классицизма и рококо реалистов XVII столетия и среди них такого великолепного мастера, как Жорж де Латур (1593-1652). В отличие от Лененов, Жорж де Латур навсегда связал свою жизнь с провинцией. В основном он писал картины на религиозные темы, но насыщал их такой жизненной правдой, что они воспринимались как бытовые эпизоды. Таков "Иосиф-плотник" (1640) - немолодой крестьянин, занятый работой. Лицо его напряженно, на лбу собрались морщины, привыкшие к труду руки уверенно держат инструмент. Рядом с ним мальчик - Христос, образ которого более возвышен. Это достигается, в частности, своеобразным приемом: свет объемно лепит упругие, крупные формы фигуры Иосифа, а лицо Христа как бы пронизывает, делает его светоносным, прозрачным. Не хотел ли таким образом Латур сопоставить физическое и духовное начала в человеке? Одним из почти обязательных атрибутов картин Латура является изображение свечи, нередко прикрытой ладонью. И в "Иосифе-плотнике" мальчик держит в руке свечу, бросающую на предметы желто-зеленые рефлексы.

Ж. де Латур. Мария Магдалина. 1634-1635 гг.

Если Луи Ленен любил постепенные переходы светлых тонов, то Жорж Латур предпочитает выразительность локального цвета. Особенно хорошо это видно на картине "Мария Магдалина". Погруженная в мысли о суетности бытия, женщина сидит положив руки на череп. Белая кофта и красная юбка "горят" на непроницаемо черном фоне. Цвета даны крупными пятнами, лаконично.

Связанное с демократическим движением первой половины XVII века, реалистическое искусство почти исчезает во второй половине столетия, замирая в небольших городках вдали от столицы.

Иначе сложилась судьба классицизма, продолжавшего существовать во второй половине XVII столетия, но утратившего свои прогрессивные черты. Представить эту эволюцию можно, сравнив эстетические принципы Никола Пуссена и Шарля Лебрена. Первый исполнен веры во всепобеждающую силу человеческого разума, в окружающем он ищет скрытые для простого глаза закономерности. Его картины являются результатом глубоких философских раздумий о вселенной, человеке, природе, добре и зле. Второй открыто ставит искусство на службу королевской власти. В росписях дворцов и проектах фонтанов, в оформлении празднеств и картонах для гобеленов он прославляет всесильного монарха.

Никола Пуссен (1594-1665) - самый крупный французский живописец XVII века. Почти всю жизнь он прожил вне родины, но трудно найти более французского художника. Парижская суета тяготила его, а в Италии, вдали от деспотического двора, он мог спокойно отдаться творчеству, выражая в условных "всечеловеческих" формах пронизывавшую французскую культуру тех лет идею централизации, просвещенной монархии.

Н. Пуссен. Вдохновение поэта. 1627-1629 гг.

Рассказать о всех произведениях Пуссена в Лувре невозможно. Уже в коллекции Людовика XIV насчитывалась тридцать одна картина Пуссена. С тех пор музей обогатился добрым десятком работ. Остановимся лишь перед некоторыми.

Н. Пуссен. Аркадские пастухи. Фрагмент. 1650 г.

Ранняя картина "Вдохновение поэта" (1627-1629) говорит об истоках творчества мастера. В трактовке форм чувствуются пластичность античных статуй и гибкость рисунка Рафаэля, а розово- синие тона неба, золотисто-красные одежды заставляют вспомнить о Тициане. Но все эти воздействия по-своему преломлены Пуссеном. Сидящий в центре величавый Аполлон вдохновляет поэта, в образе которого исследователи видят Вергилия. За Аполлоном - эпическая муза Каллиопа. Складки белой и золотистой одежды, подхваченные голубой лентой, свободно облегают фигуру, золотистые отблески переходят на обнаженные руки и волосы. У ног Каллиопы стоит кудрявый амур с лавровым венком в руке. Другой амур, послушный желанию Аполлона, уже готов опустить венок на голову поэта. Образ поэта привлекателен и чист. Вдохновенно поднятое юношеское лицо полно ожидания. Картина подкупает свежестью, непосредственностью чувств. Но с годами эти черты пропадут в творчестве Пуссена.

"Произведения, наделенные совершенством, - писал Пуссен,- не должны рассматриваться торопливо, но в течение продолжительного срока, рассудительно и разумно; нужно применять те же средства, чтобы о них судить, как и для того, чтобы их создавать". Эти слова являются путеводной нитью, которой следует придерживаться, знакомясь с творчеством художника. Его картины никогда не поражают сразу. К ним нужно привыкнуть, постепенно войти в мир образов, и тогда зритель оценит великолепное композиционное мастерство, текучую плавность рисунка, возвышенность и красоту образов, то исполненных героического величия, то мягкой лиричности. Характерные для раннего периода сцены вакханалий, праздников Флоры, утверждающие радость бытия (конечно, совсем иначе, чем у Рубенса), сменяются в зрелые годы картинами, полными философских раздумий о бренности человеческого существования. Аркадские пастухи останавливаются перед надгробием. Еще минуту назад они были беззаботны и веселы, но теперь тревога закралась в их души. Надпись на саркофаге: "И я жил в Аркадии" - развеяла их мечту, омрачила существование. Но мысль о смерти не вызывает отчаяния у Пуссена - это неизбежное проявление закономерности бытия. К ней следует относиться спокойно и достойно. Стоящая справа женщина - основная фигура композиции - именно так и поступает. Она просто приемлет мысль о неизбежном. Полотно "Аркадские пастухи" было написано в 50-е годы, в пору расцвета дарования Пуссена. Тогда же были созданы "Автопортрет" и "Пейзаж с Орфеем и Эвридикой".

"Автопортрет" - редкое явление в творчестве Пуссена. В отличие от Рембрандта, который в каждом новом портрете стремился уловить малейшие оттенки душевных переживаний, Пуссен синтезирует свое представление о человеке в одной картине. На полотне воссоздан образ живописца, знакомый нам по описаниям современников: высокий лоб, нос правильной формы, исполненное благородства выражение лица. Но это не столько портрет индивидуального человека, сколько обобщенный образ художника, в котором воплощено представление о его высокой общественной роли. Художник, в понимании Пуссена,- это прежде всего мыслитель, спокойно и разумно смотрящий на мир.

"Пейзаж с Орфеем и Эвридикой" говорит об ином подходе к природе, чем у Луи Ленена. Пуссен не изображает какую-то конкретную местность, его пейзаж выдуман, скомпонован в мастерской. Причем художник выбирал в природе только то, что в наибольшей степени отвечало его представлению об идеально - прекрасном. Горы, раскидистые деревья, памятники архитектуры, человек - все живет у Пуссена размеренной жизнью. Только небо с надвигающимися мрачными тучами предвосхищает грядущую драму.

Последние десять-пятнадцать лет творчества Пуссен почти полностью отдает пейзажу. И в этом жанре он возвращается к теме, прозвучавшей с такой силой в "Аркадских пастухах". Он пишет "Весну", "Лето", "Осень" и "Зиму", населяя каждую композицию библейскими персонажами. Но не они, а природа раскрывает неумолимую последовательность "времен года" человеческой жизни. На смену зеленой листве и траве приходят золотая нива и спелые фрукты. Затем земля цепенеет и трескается и, наконец, умирает, охваченная ледяным безмолвием. Картину "Зима" или "Всемирный потоп" Гёте назвал "страшной красотой". И действительно, ледяная вода, покрытые инеем деревья и фосфоресцирующее небо и страшны и прекрасны.

Рядом с картинами Пуссена на стендах Большой галереи висят холсты Клода Лоррена - пейзажиста-лирика, тонко передававшего изменения атмосферы, морскую дымку, освещенную закатным или восходящим солнцем. Мы не будем останавливаться перед его картинами - ведь в Эрмитаже есть целый зал Лоррена - и перейдем к полотнам Филиппа Шампеня (1602-1674), совсем неизвестного посетителям наших музеев.

Как и Пуссен и Лоррен, Шампень - характерный представитель прогрессивного классицизма, но он работает не в историческом жанре и пейзаже, а все свои силы отдает портрету. Блестящим образцом искусства Шампеня является портрет кардинала Ришелье (около 1635). Кардинал медленно движется, словно беседуя с невидимым собеседником. Расходящиеся книзу складки пурпурной шелковой мантии придают устойчивость фигуре. Маленькая выразительная голова говорит о силе характера, воле. В картине нет ни эффектной позы, ни развевающихся драпировок, типичных для парадного портрета. Не внешние атрибуты, а раскрытое художником чувство собственного достоинства, спокойной уверенности в себе свидетельствуют о том, что перед нами крупный государственный деятель. Эволюция Шампеня в сторону ясности и строгости классицизма особенно заметна при сравнении портрета Ришелье с более ранним декоративным, внешне эффектным портретом Людовика XIII. К последним годам жизни Шампеня относится парный портрет настоятельницы монастыря Агнес Арно и сестры Катрин де Сент-Сюзанн. Портрет был преподнесен художником монастырю Пор-Рояль в знак благодарности за исцеление его дочери Катрин. Придвинутые к первому плану фигуры сидящей и коленопреклоненной монахинь изображены на фоне стены. Простые тяжелые одежды делают их похожими на изваяния. Почти монохромный колорит подчеркивает аскетизм, суровость образов.

Ф. Шампень. Портрет кардинала Ришелье. Ок. 1635 г.

Когда входишь в Большую галерею, замечаешь в конце ее портрет Людовика XIV. По мере приближения к нему различаешь подбитую горностаем мантию, пышные драпировки, скатерть, украшенную бурбонскими лилиями, видишь взбитый парик, тонкое кружевное жабо и даже туфли с бантами на высоких каблуках. Перед посетителем возникает торжественный образ бывшего хозяина луврского дворца. Но ни великолепие костюма, ни напыщенность позы не могут скрыть старческого одряхления лица, надменного, брезгливого выражения, мимо которого не прошел талантливый портретист Гиацинт Риго.

Об искусстве второй половины XVII века-времени правления "короля-солнца" - лучше всего говорят в Лувре не отдельные картины вроде "Въезда Александра Македонского в Вавилон" или "Охоты Мелеангра и Аталанты" Лебрена, а сохранившиеся дворцовые интерьеры. Но полное представление об эпохе можно составить себе только в Версале, в частности в Зеркальной галерее, украшенной росписями Лебрена. Различные эпизоды царствования Людовика XIV превращены художником в аллегорические сцены, внешне эффектные, но по существу надуманные и условные. Живописные вставки обрамлены кариатидами, декоративными рамами, гирляндами. В былые времена украшения галереи дополняли деревья в серебряных кадках, люстры, ковры, жирандоли, созданные по эскизам того же Лебрена.

XVIII век принес в оформление Версаля новые черты. Тяжеловесные росписи, позолота сменяются легкими декоративными панно, светлеют, приобретают нежные оттенки ткани, изогнутыми, облегченными становятся рамы, панели, ножки столов и стульев... На смену пышному академическому классицизму приходит изящное и легкомысленное рококо. Характер придворной жизни раскрывают приписываемые Людовику XV слова: "После нас хоть потоп!" Никогда раньше жажда развлечений и удовольствий не захлестывала с такой силой придворных. А революция приближалась и незваной гостьей ворвалась в Версаль. В зале для игры в мяч (он расположен слева от площади Оружия) в июне 1789 года депутаты третьего сословия объявили себя Национальным собранием, а в октябре восставшие массы вынудили короля и собрание переехать в Париж. В Версальском дворце - детище и олицетворении монархии - наступило запустение.

Французская культура XVIII века была соткана из противоречий: игривое и легкомысленное рококо, жизненно правдивый реализм, суровый классицизм. Ватто, Буше, Шарден, Грез и рядом с ними их учитель, помощник и критик Дени Дидро! С какими же полотнами этих художников можно познакомиться в Лувре?

Коллекция картин XVIII века в Лувре еще в середине XIX столетия поражала своей неполнотой. "Как странно, - писал критик Т. Торе, - что Франция является страной, в которой произведения французской школы менее всего ценятся. В то время как итальянцы и англичане с почетом показывают наших художников в своих галереях, в Париже вряд ли найдется хоть одна специальная коллекция картин французской школы. В Лувре нет Буше, Шардена, Наттье, Фрагонара, Франсуа Лемуана. В нем находится лишь один блестящий эскиз Ватто"... Сейчас положение изменилось. В залах музея висят прославленные картины Ватто "Отправление на остров Цитеры", "Безразличный", "Жиль", несколько полотен Шардена, Буше, Фрагонара. И все же XVIII век мог быть представлен полнее. Лувр дополняют музеи Декоративного искусства, Ниссим-Командо, Коньяк-Жей. Но многие вещи безвозвратно ушли из Франции.

А. Ватто. Отправление на остров Цитеры. Фрагмент. 1717 г.

Антуан Ватто (1684-1721), знакомый советскому зрителю по эрмитажным "Капризнице" и "Савояру", был наследником колористической традиции Рубенса. Но звучные краски великого фламандца сменились у него мягкими переливами, размашистая манера письма - тончайшими прикосновениями кисти к холсту. Тяжеловесные, пышные фламандки уступили место изящным француженкам, определенность, ясность характеров - намекам, оттенкам настроений. "Отправление на остров Цитеры" (1717) раскрывает особенности стиля Ватто. Сюжет навеян пьесой Данкура "Три кузины". Оттолкнувшись от увиденного на подмостках, фантазия Ватто создает свою пленительную картину. Друг за другом медленно движутся влюбленные пары к лодке, готовой увезти их на остров вечной любви - остров Цитеры. Золотистая дымка окутывает очертания далекого острова, трепетные листья деревьев, перекликается с нежно-зелеными, розовыми, оранжево-желтыми тонами костюмов. Все кажется подвижным, легким, неуловимым. И не хочется точно определять, что же изобразил художник - реальную сцену, спектакль или свою мечту. Очарование Ватто именно в том, что жизненность, наблюдательность сочетаются с поэтическим вымыслом, реальное кажется мечтой, а мечта приобретает характер реальности. К этому надо добавить нотку легкой грусти. Так обычно смотрит человек на что-то прекрасное, в долговечность которого он не верит. Пожалуй, самая грустная картина Ватто "Жиль" (1721). Что это - театральная сцена, портрет или аллегория? По-видимому, "Жиль" предназначался для вывески итальянского театра комедии. Задумчивый, отрешившийся от своих собратьев Жиль повернулся к публике. Он еще ничего не сказал, а только вышел на сцену. Его хрупкое тело скрыто под широким костюмом из белого атласа, на ногах туфли с бантами, а на голове серая шляпа. Несмотря на атрибуты комедианта, поза и лицо Жиля не театральны. Словно на какую-то долю секунды, прежде чем войти в роль, актер показал зрителям свой настоящий облик-облик грустного, усталого, немного насмешливого человека. В отличие от золотистых тонов "Отправления на остров Цитеры", Жиль написан в холодной гамме. Голубоватые, желтые, сиреневые рефлексы, напоминающие о театральной рампе, переливаются на белом шелку.

Ватто умер рано, в возрасте тридцати шести лет. Последователи, заимствуя внешние формы его искусства, не унаследовали живую поэтическую душу.

А. Ватто. Жиль. 1721 г.

Франсуа Буше (1703-1770) считал себя учеником Ватто, но достаточно взглянуть на его картины, висящие в Лувре по соседству с "Жилем" или "Отправлением на остров Цитеры", чтобы понять разницу между художниками. Венеры и Дианы, нимфы и одалиски, пастушки и пастушки Буше, розовые, кукольные и изнеженные, совершенно лишены жизненной правдивости, поэтического очарования, которые так подкупают в образах Ватто. Манера письма Буше, особенно к концу жизни, стала неприятно гладкой, "зализанной". Более интересным живописцем был Оноре Фрагонар (1732-1806). Он учился у Буше и в ряде работ продолжал традиции развлекательного рококо ("Купающиеся наяды", "Похищение рубашки"). Но многие жанровые картины и особенно портреты говорят о реалистической направленности творчества Фрагонара. В "Портрете художника", например, правдиво, с большой жизненной свободой переданы вдохновенные черты лица. В глазах светится ум, в энергичном наклоне фигуры видна порывистость.

О. Фрагонар. Портрет художника. Конец 60-х гг. XVIII в.

Реалистические искания сближают Фрагонара с его вторым учителем - Шарденом.

Развлекающимся аристократам, нимфам и амурам Жан-Симеон Шарден (1699-1779) противопоставляет трудолюбивых матерей и хозяек, а вычурным, изысканным предметам-медные баки, кастрюли, ящики для табака. Простые люди, обычные комнаты полны для Шардена красоты и поэтичности. Он не устает любоваться этим миром,

"Пользуются красками, но пишут чувствами",- говорил Шарден. И под его одухотворенной кистью хозяйки и кухарки в скромных платьях и чепцах, шаловливые мальчики и послушные девочки, окружающие их предметы превращались в чудо живописи. "Ты берешь воздух и свет на кончик кисти и накладываешь их на холст", - восклицал, обращаясь к любимому мастеру, Дидро. В правильности этих слов убеждает хотя бы натюрморт "Медный бак" (около 1733). Как всегда у Шардена, натюрморт логически построен; в нем все пластически и колористически взаимосвязано. В центре поблескивает начищенный медный бак, рядом с ним расположилось тоже металлическое, но позеленевшее от времени ведро, а с другой стороны от бака интенсивно звучит густая синева фаянсового кувшина. Воздушная среда, окутывая предметы, делает очертания зыбкими. Белый цвет становится то розовым от соседства с красным, то серым, соприкасаясь с синим. Он как бы впитывает цветовое богатство окружающего мира, объединяет все тона.

Ж.-С. Шарден. Медный бак. Ок. 1733 г.

Героини жанровых полотен Шардена "Молитва перед обедом", "Трудолюбивая мать", "Разносчица" похожи друг на друга. Им хорошо дома в окружении детей и привычной обстановки, где на всем лежит отпечаток их заботливых рук. Они всегда заняты какой-нибудь работой, причем выполняют ее ловко и с охотой: вышивают, вяжут, подают обед. С особой теплотой Шарден изображает детей. Девочки в его картинах, стараясь во всем походить на своих матерей, так же деятельны и скромны. Ненавязчиво, но последовательно прославляя добродетели простого человека, Шарден, как и другие прогрессивные деятели Франции, способствовал идеологической подготовке революции, прошедшей под лозунгом "равенства и братства".

Ж.-С. Шарден. Молитва перед обедом. Фрагмент. 1740 г.

Для советского туриста XVIII век в Лувре несомненно менее интересен, чем XIX. В музеях СССР он уже видел картины Ватто, Шардена, Буше, Фрагонара, богатое собрание прикладного искусства. Французское искусство первой половины XIX века, за исключением пейзажной живописи, представлено в Эрмитаже и Музее изобразительных искусств имени Пушкина слабо. Тем интереснее встреча в Лувре с Давидом и Энгром, Делакруа и Домье, Милле и Курбе.

Произведения художников XIX века не сразу и не беспрепятственно проникали в Лувр. Лишь после смерти авторов их картины с почетом перевозили туда из Музея современного искусства, расположенного в Люксембургском дворце. Полотна реалистической школы не попадали и в этот музей. В годы Второй империи в правительственных сферах говорили о реалистах: "Это живопись демократов, людей, не меняющих белья. Их искусство не может нравиться, оно отвратительно". Где уж тут было надеяться на приобретение холстов! Реалисты оказались в Лувре позднее, попав в него через посредство частных коллекционеров. История луврского собрания в XIX веке связана, таким образом, с Люксембургским музеем. Поэтому будет небезынтересно сказать о нем несколько слов.

Люксембургский музей, или Музей современного искусства Франции был основан в 1818 году. В 1886 году его коллекции были перенесены в так называемую Дворцовую оранжерею, где они и оставались вплоть до начала второй мировой войны (1939). В Люксембургском дворце с конца XIX века заседал Сенат, а в годы оккупации разместились немецкие власти. Когда окончилась война, в Люксембург вернулась верхняя палата Франции. Помещение Оранжереи, которое и раньше было очень тесным, теперь было окончательно забраковано. Часть картин была передана в Лувр, часть в Музей импрессионизма и Музей современного искусства.

Произведения художников XIX века в Лувре нужно смотреть в трех местах. "Тяжелая артиллерия" - огромные холсты находятся в залах Денон, Дарю, Моллиен, названных так по имени государственных деятелей Первой империи. Портреты Давида, Жерара, Энгра, Делакруа выставлены в залах XVIII века и Бейстегю, подарившего Лувру свою коллекцию. Картины небольшого размера из бывших собраний Тома-Тьери, Моро-Нелатона и Шошара размещены в третьем этаже.

Товары для животных с гарантией от производителя в лучшем зоомагазине Новосибирска.

На www.twinmaster.ru самоклеящиеся термоэтикетки.